По мере роста материального благополучия и укрепления общественного положения Савина росла и его самонадеянность. Дело дошло до того, что он представился президенту США как титулованный русский вельможа и выказал горячее желание применить свои способности на пользу уважаемого им государства. При этом не упустил случая отметить, что он особенно силен в финансовых вопросах, которые будто бы специально изучал в течение нескольких лет. Впоследствии очевидцы утверждали, что Савин в доказательство справедливости своих слов представил президенту письменный труд «Об улучшении финансовой системы Северо-Американских Соединенных Штатов».
Президент был в восторге от нового знакомого и вскоре нанес Николаю Герасимовичу ответный визит. Очень понравился президенту и финансовый труд русского вельможи: Савину было предложено лично взяться за улучшение финансового положения страны в качестве… секретаря казначейства. Для видимости Николай Герасимович попросил время на раздумье и дал согласие.
Вскоре Савин уже исполнял обязанности секретаря казначейства США. В то время эта высокая должность соответствовала должности директора Департамента казначейства России. Николай Герасимович часто бывал с докладом у президента, и последний был весьма доволен работой русского. Знавшие Савина в то время говорили, что если бы ему удалось завершить финансовую реформу, то он прославил бы свое имя на весь мир.
Однако вскоре в Нью-Йорк пришло требование российских властей об аресте Савина. Завершилась его карьера в Соединенных Штатах. По дороге к новому месту заключения бывший корнет, по своему обыкновению, бежал.
После бесславного завершения финансовой деятельности в Америке Савин обратил свой взгляд на Францию. Он отправился в нормандский город Дьепп, расположенный на берегу Ла-Манша и славившийся своим приморским курортом. Здесь в бархатный сезон отдыхало и развлекалось французское светское общество. Этот райский уголок располагал к знакомству, дружбе и любви. Поэтому туда и съезжались знатные французские семейства с девицами на выданье, коим предстояло избрать себе спутников жизни. Туда же направился отставной корнет Савин – известный ловелас и опытный охотник за богатыми невестами.
Вновь превратившись в князя Савина, графа Тулуз де Лотрека, Николай Герасимович раскинул свои сети и принялся за поиски новой жертвы. Вскоре он познакомился с семейством маркиза Инфервиля, обратив внимание на очаровательную блондинку Леони, дальнюю родственницу маркиза. Она была круглой сиротой и после смерти родителей осталась без всяких средств к существованию. Инфервили были бездетны, безусловно любили девушку и, располагая большими денежными средствами, решили удочерить ее. Возможность получения вместе с красавицей женой богатого приданого побудила Николая Герасимовича предпринять все возможное, чтобы не упустить этот шанс.
А на пути у него было не одно препятствие. Необыкновенно милую и приятную Леони окружало множество достойных поклонников. В попытках завоевать ее сердце они наперебой занимали девушку морскими прогулками на яхтах, походами по экзотическим местам побережья, игрой в теннис, танцами и другими курортными развлечениями. Но лишь один из них имел успех у Леони – стройный офицер австрийской армии Фридрих Шове. Казалось, что все шансы на успех были на стороне этого симпатичного молодого человека, который взял месячный отпуск, чтобы навестить Леони на курорте и вместе провести это чудесное летнее время. Oн уже был объявлен женихом Леони, и вскоре должна была состояться их свадьба.
Возможно, все так и случилось бы, если бы к концу отпуска Шове в Дьеппе не появился Савин. С дьявольской хитростью, применяя отработанные приемы ухаживания, красавец мужчина стал очаровывать девушку. И бедняжка, как загипнотизированный удавом кролик, забыв все и вся, бросилась в объятия ловеласа. Помимо красоты и обаяния Николая Герасимовича на девушку, по всей вероятности, немалое впечатление произвели и титулы Савина – уж очень ей хотелось быть княгиней и графиней. Сразу после отъезда Шове, когда Савин сделал Леони предложение, она, поколебавшись, дала согласие стать его женой.
Однако теперь перед Савиным на пути к цели возникло новое препятствие – приемные родители Леони ни под каким видом не давали согласие на брак, объясняя свой отказ тем, что их дочь уже обручена с другим. Но Савин принадлежал к числу людей, которых не могли остановить ни отказ родителей, ни какие-либо другие препоны. Он стал уверять невесту, что не может жить без нее и если Леони не выйдет за него замуж, то он прямо на ее глазах немедленно лишит себя жизни. Одновременно он доказывал девушке, что маркиз и маркиза Инфервиль перестанут сопротивляться их браку, если они тайно обвенчаются. Трогательные и пылкие заверения Савина в любви, а также его убедительно преподнесенные доводы сделали свое дело – красавица Леони согласилась бежать с ним в Англию, где они вскоре и обвенчались.
По наущению Савина молодая женщина захватила с собой все драгоценности. Вырученные от их продажи деньги – около 100 тысяч франков – за очень короткий срок были прожиты молодоженами. Савину, игравшему в карты в аристократическом клубе, в этот период очень не везло. Привыкший к роскошной жизни авантюрист страшно мучился своим нищенским положением. И вот однажды во время картежной игры, когда в банке накопилась изрядная сумма денег, он схватил их и, угрожая револьвером, бежал из клуба. После этого безобразного поступка Савину пришлось покинуть Англию.
Понимая, что за многочисленные аферы его наверняка повсюду разыскивает полиция ряда стран, Савин переезжал из одного европейского города в другой. Наконец он оказался в Париже, надеясь в многолюдном городе скрыться от преследования. Надежды его были напрасны: французской сыскной полиции стало известно, что он вовсе не граф и не князь, а беглый ссыльный из России, лишенный всех прав и состояния отставной корнет Савин. Не без помощи жаждавшей мести молодой жены, француженки Леони, его арестовывают и сажают в парижскую тюрьму, славившуюся очень строгим охранным режимом, откуда еще никто не смог бежать.
Савину сообщили, что его должны отправить в Россию для передачи судебным властям. Зная, что за побег из Сибири его ждет наказание, он решил бежать во что бы то ни стало. Авантюрист не спал дни и ночи, пытаясь найти выход. Наконец у него возникла идея. Отделение тюрьмы, в котором Савин содержался, находилось под надзором старшего тюремного надзирателя Адольфа Периона, доброго и почтенного старика. Разузнав подробности семейной жизни надзирателя и выведав у арестантов, что у Периона есть взрослые дочери-невесты, Савин решил, что именно они могут помочь ему бежать. Он начал с того, что постарался расположить к себе Периона и обрести его доверие.
В тюрьме Савин содержался под именем графа Тулуз де Лотрека, хотя надзиратель Перион из документов знал, что в действительности арестант не был титулованным вельможей, за которого себя выдавал. Несмотря на это, Савин убедил старика, что на суде он докажет свое графское происхождение, что его привлекают к суду совершенно незаконно – из-за нежелания вступить в брак с немолодой и некрасивой дочерью маркиза Инфервиля, который якобы из мести возбудил против него процесс. Разумеется, такое обвинение, по словам Савина, не будет иметь для него никакого значения, его, конечно, оправдают и отпустят на свободу. Сам же между прочим намекнул старику, что, располагая достаточно большим состоянием и не нуждаясь в средствах, хотел бы жениться на бедной девушке, лишь бы она была молода и миловидна. Затем, чуть позже, Николай Герасимович выказал желание познакомиться с дочерями надзирателя, которые, если верить слухам, очень привлекательны.
Хотя Перион, как говорится, был стреляным воробьем, но Савин своим красноречием сумел так воздействовать на старика – отца двух дочерей, что тот потерял бдительность и решился познакомить арестанта с семьей. При содействии другого тюремного надзирателя Перион проводил заключенного к себе на квартиру, которая находилась в одном дворе с тюрьмой и была соединена с ней коридором.
На семью, как и следовало ожидать, Николай Герасимович произвел просто неизгладимо-чарующее впечатление, а барышни-невесты были в восторге от визита титулованной особы – графа, который был столь мил и любезен. Когда по прошествии оговоренного получаса надзиратель предложил заключенному вернуться в камеру, женщины в один голос стали умолять Периона дать возможность графу побыть у них еще некоторое время. Пролетели еще полчаса, и только тогда наконец семья Периона согласилась отпустить веселого и очаровательного графа.
Эти визиты стали постоянными. Заключенный вел себя безукоризненно и в скором времени снискал такое доверие старшего тюремного надзирателя, что ему было разрешено ходить на свидание одному, без сопровождавшего.
Подготовив таким образом почву, талантливый авантюрист начал готовиться к побегу. Надо было торопиться, так как были уже завершены все необходимые формальности, связанные с отправкой заключенного в Россию, куда Савину меньше всего хотелось попасть.
Часто бывая в семье Периона, Савин выбрал своей жертвой более миловидную дочь Периона и начал усиленно за ней ухаживать. Бедная девушка не могла устоять против чар хитрого, опытного донжуана. Объяснившись в любви и клятвенно обещая жениться, Савин трогательно и убедительно внушал девушке, что для скорейшего освобождения из неволи ему необходимо срочно побывать в городе для завершения своих дел. Увлеченная Николаем Герасимовичем, наивная девица даже решилась поговорить с отцом, но старый служака, разумеется, и слушать не хотел об этом.
Савин, поняв, что Перион ни при каких обстоятельствах не отпустит его в город даже на минуту, решил действовать иначе, используя любовь и полное доверие к нему дочери надзирателя. Он уговорил «невесту» дать ему возможность выйти в город всего на полчаса, клятвенно обещая вернуться в тюрьму. Посоветовавшись, они решили преобразить Савина в Периона, используя их одинаковый рост, телосложение и тот факт, что оба были блондинами. Благодаря гриму и одежде надзирателя Савин в сумерках практически не отличался от Периона. Вечером девушка выпустила Савина из своей квартиры в город, любезно снабдив его некоторой суммой денег…
Обман удался, и Николай Герасимович оказался на свободе. Через час он уже ехал по железной дороге в Брест, весело рассказывая попутчикам о своих бесконечных приключениях, не мучаясь угрызениями совести из-за горя, причиненного доброй французской семье, и смеясь над одураченными лекоками – агентами французской полиции.
Одурачив французские власти и оказавшись на свободе, отставной корнет Савин направился на запад Франции – в Брест. Здесь у него был приятель, который мог временно приютить его у себя и дать возможность «опериться» – набраться сил для новых операций. У приятеля Николай Герасимович встретил большое общество зажиточных людей, среди которых особенно выделялся один англичанин, многие годы проживший в Северной Америке.
Это был очень богатый человек. Располагая огромными средствами, он большую часть жизни проводил в путешествиях. Николай Герасимович не мог обойти вниманием этого богача. На нового знакомого Савин произвел настолько приятное впечатление, что тот предложил к его услугам свою роскошную яхту для поездки в Португалию. Более того, чуть ли не просил его совершить это путешествие. Морской переход в Португалию во всех отношениях устраивал Николая Герасимовича, и он, для вида несколько задержавшись с ответом, дал согласие.
Яхта с группой путешественников на борту отправилась в Лиссабон. По дороге, чтобы скоротать время, по предложению Николая Герасимовича решили поиграть в карты. Как всегда бывает, начали с простой игры, затем решили играть «на интерес» с небольшими ставками. Игра становилась все азартнее – ставки росли. К Савину, как всегда, шла хорошая карта, и он постоянно выигрывал. Это подогрело интерес и усиливало азарт остальных игроков, стремившихся хоть раз выиграть для престижа. Но им это не удавалось: Николай Герасимович умел безупречно владеть собой. Кроме того, он был хорошо знаком с шулерскими приемами и умело их применял.
Представьте, как на палубе шикарной яхты, в тени тента, за карточным столом вместе с сильными мира сего сидит не имеющий ни гроша за душой знаменитый аферист, который держится при этом как богатый русский барин.
За время плавания от Бреста до Лиссабона Савин обыграл не только хозяина яхты, но и остальных гостей, которые садились играть. Причем не просто обыграл, а обчистил до нитки. К концу путешествия богач-англичанин проиграл Савину все находящиеся при нем деньги и ценные вещи, более того, пришлось предложить в залог даже яхту. Так как англичанин мог достать деньги только в Лиссабоне, то к концу плавания хозяином яхты по существу оказался отставной корнет.
Уже через несколько часов после прибытия в Лиссабон Савин получил от англичанина все причитавшиеся ему деньги. Имея такие огромные средства, Николай Герасимович прежде всего занял самый дорогой номер в лучшей гостинице столицы, где начались беспрерывные кутежи. Деньгами он сорил направо и налево.
Ведя такую жизнь, Николай Герасимович быстро истратил весь свой огромный выигрыш и вскоре опять оказался без средств, не имея возможности оплатить даже занимаемый номер. Удивительно, но даже в самых тяжелых и на первый взгляд безвыходных положениях Савин не падал духом, а, напротив, с удвоенной энергией разрабатывал очередные аферы.
Еще перед путешествием в Португалию отставной корнет, мнимый князь и граф внес в один из солидных банков Бреста 500 франков и получил аккредитив на лиссабонский банкирский дом. Вспомнив об этих незначительных для него деньгах, Савин явился в банк, предъявил перевод, но денег брать не стал. Вместе с тем он уведомил, что ему вскоре может потребоваться проведение больших банковских операций, так как он – князь Савин – специально прибыл из Америки для скупки земель на Кубе. Все это Савин проделал, зная, что банкир обязательно по телеграфу наведет справки в брестском банке о подлинности аккредитива и получит подтверждение. Это-то и было нужно аферисту.
Имея в запасе всего один бланк перевода брестского банка, Савин заполнил его соответствующим текстом и вписал переводную сумму в 50 тысяч франков. Через день он опять явился в лиссабонский банк и заявил, что у него имеется еще один аккредитив, по которому желательно было бы получить деньги немедленно. Аферист рассчитывал, что, получив подтверждение по одному аккредитиву, банк не станет устанавливать подлинность второго. Но служащий был опытным человеком, да и запрашиваемая сумма была слишком велика, поэтому, сославшись на отсутствие наличности и принеся тысячу извинений, он предложил Савину явиться за деньгами на следующий день, а сам послал очередной запрос.
В назначенное время Николай Герасимович явился в банк и… был арестован. На суде, прекрасно владея португальским языком, он обходился без защитников. О том, насколько изворотливым умом обладал отставной корнет, говорит то, что, несмотря на совершенное преступление, суд его оправдал. Ему надлежало только немедленно покинуть Португалию, что Савин и сделал.
В марте 1909 года большинство европейских газет много внимания уделяли уголовному процессу, который проходил в Антверпене, финансовом и промышленном центре Бельгии. Здесь судили человека, который своими гениальными и масштабными аферами был известен во всех европейских странах. Да, князь Савин, граф Тулуз де Лотрек, или, проще говоря, отставной корнет Савин был фигурой номер один среди преступного мира аферистов. Одним словом, интерес к корнету Савину не пропадал в течение многих лет. Поэтому в зале суда во время процесса над Николаем Герасимовичем Савиным было негде яблоку упасть. Да и вокруг здания толпились люди, стремящиеся если не увидеть, то узнать хоть что-нибудь о происходящем на суде. И так целую неделю, в течение которой отставной корнет, блестяще говоривший по-французски, развлекал жизнерадостных бельгийцев.
Предыстория этого дела достаточно обыденна для нашего героя. В августе 1908 года в коммерческих и финансовых кругах Антверпена появился представительного вида джентльмен, представлявшийся князем Савиным, графом Тулуз де Лотреком.
Благодаря кипучей энергии Савина и его умению завлекать людей внешне заманчивыми предприятиями, ему удалось создать международную акционерную компанию по эксплуатации лесных богатств острова Куба. К нему потянулись горожане, жаждущие стать акционерами этой экзотической и перспективной компании. Среди них были и опытные банкиры. Многие даже давали корнету авансы в размере от 2 до 5 тысяч франков.
Дело стало налаживаться, но… не таков был Савин. Эта деятельность перестала его интересовать. Вместо того чтобы продолжать начатое и получать достаточно большие барыши, он пошел на новую аферу. Явившись в контору одного из крупнейших французских коммерческих банков в Антверпене, он спокойно и с большим апломбом предъявил подложный чек на 40 тысяч франков. Так как компания, руководимая Савиным, получила в Антверпене и в других городах Бельгии достаточно большую известность, аферист рассчитывал, что банк проглотит эту «липу» и без контрольных операций выдаст деньги.
Но финал был иным. Опытные банковские работники быстро установили подлог, и Николая Герасимовича арестовали.
Следственными органами была установлена личность Савина – международного афериста, и его судили в Антверпене. Этот суд над отставным корнетом Савиным вошел в анналы криминальной истории России и Бельгии как талантливо разыгранный аферистом фарс международного класса.
В зале суда, перед многочисленной публикой, в наглухо застегнутом френче, элегантно облегающем стройную фигуру, в светлых перчатках и изящных штиблетах, стоял не подсудимый, а талантливый артист, с независимым видом говорящий на отличном французском языке. Он не защищался и не оправдывался, только всячески подчеркивал свое превосходство над обывателями, присутствовавшими в зале. Не обращая внимания на хохот, сопровождавший его выступление, Савин сыпал хлестаковскими тирадами по поводу своего происхождения и места в обществе. Аферисту не верили, но тем не менее слушали с большим вниманием и интересом. Да и как было не слушать, когда отставной корнет торжественно заявил: «Мое происхождение – князя Савина, графа Тулуз де Лотрека, – гораздо более древнее, чем вашего короля. В этом вы могли бы легко убедиться, посетив в Париже Лувр, где висят портреты моих предков».
Все это звучало столь убедительно, что ему хотелось верить. После недельного заседания суд приговорил отставного корнета к тюремному заключению сроком на 8 месяцев и штрафу в 700 франков. Такое наказание, по-видимому, было связано с невольной симпатией судей к этому экстравагантному, талантливому человеку с такой необычной судьбой.
5 марта 1911 года в российских газетах и прессе других европейских стран было опубликовано сенсационное сообщение о том, что в Петербург из-за границы доставлен под усиленной охраной всемирно известный своими похождениями бывший корнет Савин, выдававший себя за графа Тулуз де Лотрека. По сведениям журналистов, Савин, несмотря на свои 55 лет, выглядел вполне бодрым, необыкновенно стойко переносящим все жизненные невзгоды.
Во время поездки по железной дороге от границы, где он был передан российскому конвою, Савин находился в весьма хорошем расположении духа. Это было удивительно, так как его давно ждали судебные органы, чтобы наказать за аферы, проведенные несколько лет назад в ряде российских городов. Савин много шутил и острил. Например, он открыто заявил, что давно разработал детальный план «налета на Петербург» с целью проведения очень большой аферы, в результате которой было бы «много жертв» среди богатых жителей столицы.
Несмотря на тюремное заключение, Николай Герасимович вполне успешно решил для себя проблему питания. Едва оказавшись в пересыльной тюрьме, он, привыкший к хорошей пище, сразу начал хлопотать о довольствии не из общего арестантского котла, а из ресторана, притом не упустил случая заявить, что за границей он питался из кухни начальника тюрьмы, где ему готовили блюда по специальному заказу. «Это очень скрашивало мое заточение», – говорил он надзирателям.
Дальнейшая судьба отставного корнета Савина, как можно предположить, полностью зависела от медлительности и нераспорядительности российских властей, а также от полной неувязки и рассогласования действий региональных служб. Об этом свидетельствует статья, помещенная в московской газете «Раннее утро» от 30 июля 1911 года: «Полтора месяца назад в Сибирь проследовала большая партия арестантов. Среди последних обращал на себя внимание международный аферист, известный корнет Савин. На днях этот же Савин прибыл в Тулу».
Оставив неразгаданными (за отсутствием сведений) причины, позволившие отставному корнету освободиться и столь быстро покинуть Томск, где он должен был предстать перед судом и понести наказание, мы все же можем по газетным сообщениям составить представления о некоторых делах Савина как в Туле, так и в ряде близлежащих городов.
В последних числах июля 1911 года обычно тихая и сонная Тула напоминала растревоженный пчелиный улей. Действительно, для населения провинциального города появление в банкирской конторе братьев Волковых прилично одетого незнакомого господина лет 50, пытавшегося разменять купоны Аргентинской Республики на 2 500 рублей, было событием чрезвычайным и даже фантастическим.
Управляющий банком, рассмотрев купоны, заметил, что они уже негодны, поскольку срок их действия истек… более 13 лет назад. На это посетитель ответил: «Пустяки, это только у вас, в России, существуют какие-то сроки. У нас в Америке никаких сроков нет».
Управляющий поинтересовался, не со знаменитым ли авантюристом он имеет дело. Не моргнув глазом, посетитель ответил утвердительно и стал расспрашивать о своих старых тульских знакомых.
Узнав в незнакомце знаменитого мошенника, туляки вспомнили его прежние посещения Тулы и близлежащих городов, о чем сохранилось множество легенд и анекдотов. Вот два из них.
В Тульской губернии у Савина было небольшое имение, на землях которого совершенно отсутствовали леса. В Туле Николай Герасимович познакомился с известным самоварным фабрикантом Баташевым. Пригласив его к себе, он угостил гостя на славу. Во время поездки на тройке Баташев залюбовался лесом, мимо которого лежал их путь, и Савин предложил продать ему этот лес. Сделка состоялась, после чего Баташев везде и всюду хвастал неожиданно выгодным приобретением.
Через несколько дней, осматривая «свой» лес, фабрикант зашел в лесничество, где на вопрос, дома ли барин, с которым он недавно заключил сделку о продаже леса, получил неожиданный ответ, что вот уже полгода, как барин живет за границей. Вскоре выяснилось, что лес этот принадлежал помещику Харадинову, а Савин никакого отношения к лесу не имеет. История для Баташева закончилась потерей денег. Ну а Савин? Ищи ветра в поле.
В Курске в свое время произошел схожий анекдотичный случай. Еще в поезде, по пути в Курск, Савин познакомился с англичанином – соседом по купе. Николай Герасимович произвел на попутчика впечатление разухабистого богатого русского барина. После обеда с крепкими винами, прогуливаясь по провинциальному городу, англичанин обратил внимание на здание, которое возвышалось над остальными постройками и выделялось лучшей архитектурой. Воспользовавшись благоприятной обстановкой, Савин предложил недорого купить у него это здание вместе с землей. Заманчивая для англичанина сделка была заключена. Но в результате выяснилось, что отставной корнет продал англичанину новое здание Курского окружного суда, а сам… скрылся.
К сожалению, где и при каких обстоятельствах закончились похождения, а стало быть, и жизненный путь отставного корнета, осталось неизвестно, и мы вынуждены на этом завершить рассказ о необыкновенно интересном человеке и талантливом «франко-русско-американском авантюристе корнете Савине», как его называла газета «Петербургский листок» от 24 февраля 1902 года.